Я ничего не хочу, оставьте меня в покое!

Не предполагала, что страдания моего ребенка столь велики

Здравствуйте, уважаемая Галина Ивановна! Очень нужна ваша помощь. Пожалуйста, не оставьте моё письмо без внимания. Я думала, может, всё как-то утрясётся само собой, но стало только хуже.

Мне 44 года, сыну - 15. С его отцом мы разошлись, когда Владу было три го­да. Развод был грязный, тяжё­лый. Бывший муж изредка тре­пал нам нервы ещё года два. Так вышло, что почти сразу я вышла замуж вторично. Пара­докс в том, что вообще не со­биралась выходить замуж, хотела родить ребёнка, как гово­рится, «для себя», а получи­лось иначе. Оба раза на браке настаивали мужья.

Мы не стремились к тому, чтоб сын звал отчима отцом. Влад так и зовёт его по имени. Не могу сказать, что они силь­но любят друг друга. Воспиты­ваю сына в основном я. Зани­малась с ним, играла, читала на ночь сказки, в пять лет на­учила читать. Когда он пошёл в школу, помогала с уроками.

В садике воспитатели прочили сыну учёбу в гимна­зии. У меня не было особых ро­дительских амбиций по этому поводу. Пошли, попробовали. Поступили. Я постоянно спра­шивала учителей и сына: тяже­ло ли ему учиться, справляется ли он с нагрузкой. Все в один голос говорили, что мальчик способный, может стать отлич­ником. Сначала сын и пытался им стать, но всё время что-то мешало. Тем не менее, первые годы он учился с удовольстви­ем, с восторгом бежал в школу. С ребятами сдружился с первого класса так и дружат до сих пор. В общем активный, способный ребенок.

Но пару лет назад появи­лись первые симптомы. Нача­ли появляться тройки в четвер­ти. (Я давно сказала сыну, что не собираюсь лепить из него отличника, но чтоб троек не было, так как это «никакая» оценка.) Появились фразы ти­па: «Зачем мне эта история, география?» - и так далее. Я беседовала, старалась убе­дить, что никто заранее не зна­ет, что в жизни пригодится, что знаний лишних не бывает. Что образованный человек – это всесторонне развитый чело­век. Старалась выявить, к чему у сына есть склонности, к чему лежит душа. Объясняла, как важно, чтоб работа была люби­мой.

Сын вступил в детскую организацию (аналог нашего комсомола). Они с друзьями участ­вуют в различных городских мероприятиях, где разыгрыва­ются путёвки во всероссий­ские детские лагеря. И хотя учёба у Влада уже во всю «хро­мала», я согласилась отпра­вить его в лагерь в качестве аванса. По возвращении он обещал налечь на учёбу, тем более что в этом году у него ЕГЭ за девятый класс.

Я оттягивала покупку ком­пьютера, потому что вокруг много разговоров о том, как дети на них «подсаживаются». Компьютер у нас только года полтора, но сын готов сутками сидеть за ним и играть. Пона­чалу он мне ещё обещал: скоро я наиграюсь и успокоюсь. Но время идёт, появляются всё новые и новые игры…

Из лагеря он вернулся в конце декабря. На каникулах занимался, подтягивал отста­ющие предметы. Ничто не предвещало беды. И вдруг че­рез несколько недель сын ушёл из дома. Собрал в школь­ный рюкзак кое-какие вещи, взял деньги, документы. Всё это натолкнуло меня на мысль, что он уехал. Благо, от нашего города до областного центра поезд ходит раз в сутки. В об­щем, путём оперативных дей­ствий, благодаря помощи ли­нейной милиции сына сняли с поезда и на встречном привез­ли домой.

Мы не ругали его. Мы бе­седовали, объясняли, что он ещё несовершеннолетний и нигде не сможет устроиться учиться или работать.

Когда я привезла сына с вокзала домой и спросила, чем вызван этот демарш, Влад из своего письменного стола до­стал письмо,  адресованное нам с мужем. Сказал, что собирался сообщить, где оно ле­жит. В письме сын писал, что ненавидит  эту семью, эту шко­лу, этот город. Что ему надо­ели наши с мужем ссоры, что мои обещания развестись с мужем ни к чему не приводят.

Я была раздавлена. Я не предполагала, что страдания моего ребёнка столь велики.

Наш брак, и правда, давно трещит по швам. Я, как могла, старалась уберечь сына от ссор и скандалов. Но в последние годы совсем разо­чаровалась в муже, не вижу  смысла в дальнейшем совме­стном проживании. Неодно­кратно порывалась подать на развод, но удерживали клятвенные заверения мужа, что он бросит пить (это основное зло) и всё будет хорошо.

Ещё меня пугал скверный предыдущий опыт развода, когда я оказалась с ребёнком на улице. Теперь мне есть что терять (в смысле нажитого имущества), боюсь снова всё начинать с нуля. Да и муж в гневе страшен, и, чтоб не ли­шиться меня, боюсь, способен на многое. Нет, смерти я не бо­юсь. Боюсь остаться калекой. Да и сына, кроме меня, на ноги поставить некому.

Но ведь это был мой вы­бор! Я могла не соглашаться на брак, ведь к тому времени мы почти год прожили вместе, и я знала, что, муж за человек. Ви­дите ли, мне было неудобно отказаться! К тому же мы нако­пили денег на квартиру, и мне было неловко - что скажут лю­ди (вот довод!), если я оформ­лю её на себя. Хотя, видит бог, львиная доля заслуги в покуп­ке квартиры - моя.

И вот теперь я узнала, что покалечила жизнь не только себе, но и своему единствен­ному ребёнку. Что тут делать?

Я уговаривала Влада по­терпеть два года, окончить школу и уехать, куда его душа пожелает. Влад сказал, что два года - это очень долго. Я ска­зала, что, если он хочет, может после девятого класса уехать в другой город, учиться в техни­куме. На что сын фыркнул: «Ну­жен мне этот техникум». На мой вопрос, чего же он в конце концов хочет, сын ответил: «Ничего. Я не хочу ни учиться, ни работать».

Это то, чего я боялась. Вокруг много историй, когда дети вырастают и ничего не хотят в жизни. Едят, спят, играют в компьютеры. Великовозрастные инфантиль­ные существа. Неужели мой сын вырос таким же? Ведь с таким настроем его выкинут из школы после девятого класса, а на работу не возьмут.

Что мне с ним делать? Я хо­чу разобраться, как и чем я могу помочь своему сыну выбраться из его первого в жизни кризиса.

Из письма Ирины

Комментарий психолога

Добрый день, Ирина! Хочу начать с выраже­ния искренней симпатии к вам и благодарности за общение с умным, зрелым человеком. Ваша жиз­ненная позиция, ваши взгляды мне близки.

Ну, а теперь по порядку, что делать. Вы правы, сейчас среди молодёжи много «великовозрастных инфантильных существ». Почему так? В средствах массовой информации и особенно в самом доступ­ном из них - телевидении - активно пропагандиру­ется праздный образ жизни. Не отдых от трудов праведных, а именно праздность. Что мы можем в реальной жизни противопоставить этому? Да ниче­го. Что бы мы ни говорили, а дети не дураки и видят, что труд праведный оценивается низко, люди труда живут тяжелее, скучнее и как-то даже никчёмнее, чем светские львы и львицы. Дети не глупы, но на­ивны, и эта всемогущая пропаганда на корню ис­требляет в них стремление учиться и трудиться.

Все эти мои правильные рассуждения что-то объясняют, но в конкретных случаях не помогают вовсе. Правда, я думаю, что Стерлигов, у детей ко­торого нет ни телевизора, ни компьютера, растит их трудолюбивыми. Но мы не Стерлиговы и нам нужно решать свои проблемы.

Вас мучает непомерное чувство вины, как вы пишете, вы им раздавлены. Я хотела бы вам пред­ложить свои рассуждения на эту тему. Остановим внимание на фразе из вашего письма: «Я не пред­полагала, что страдания моего ребёнка столь ве­лики». Ирина, дорогая, должна вас разочаровать. Никаких особых страданий по поводу ваших отно­шений с мужем у вашего сына нет и не было. Вы са­ми говорите о том, что старались уберечь сына от ссор и скандалов, у вас всегда были близкие, дове­рительные отношения с ребёнком. Более того, ваш сын знал, чувствовал, что он для вас самый глав­ный человек на свете. Поэтому мы с вами должны признать тот факт, что сын пытался уехать совсем не потому, что ему было плохо дома. Ведь даже в письме он написал через запятую, что ненавидит эту семью, эту школу, этот город.

В какой-то степени, зная вашу безграничную любовь к нему, ребёнок подсознательно исполь­зовал самый мощный манипулятивный приём: ге­нерирование в другом человеке чувства вины. Ведь с виноватым можно сделать всё что угодно, из него можно верёвки вить. Вот вы испортили ему жизнь, и теперь он имеет полное право тре­бовать от вас компенсации. Но мы с вами не под­дадимся на это.

Второе. Вы себя порицаете за то, что вышли замуж второй раз, потому что вам было неудобно отказаться. А ещё было неудобно оформлять квар­тиру на себя. Вот этим «неудобно» вы создали се­бе массу неудобств. Ну что делать, если мы с вами так устроены? Мне тоже очень хочется делать доб­рые дела, за которые я долго и трудно расплачива­юсь. Но ведь, Ирина, себе на горло не наступишь, сидит внутри эта «зараза» совесть, которая и по­буждает нас иногда делать то, чего делать бы не следовало.

Но что сделано, то сделано. Нужно это при­нять и смириться с тем, что в какой-то степени вы попали в капкан. Вряд ли сейчас вам удастся раз­вестись с мужем. Уж слишком серьёзны причины, которые препятствуют этому. Вот это нужно объяс­нить сыну. Только нив коем случае не оправдывать­ся. Да, так вы сложили свою жизнь. Может быть, получилось не очень удачно. Но вы ведь не навязы­ваете свою модель жизни сыну. Когда он вырастет, в его праве быть счастливым и успешным. Но сей­час он ни в коем случае не должен осуждать мать, потому что мать у него человек нравственный и че­стный. И в этой ситуации сделала всё возможное для благополучия ребёнка. Именно это он должен ценить.

Но он будет это ценить только в том случае, если вы станете относиться к себе с уважением. А главное - предъявлять к себе посильные требова­ния, с учётом условий, в которых живёте. Уберите оправдательные интонации в разговоре с сыном. Ведь оправдывается тот, кто виноват. Своими оп­равданиями вы подталкиваете подростка на путь манипулирования.

Ну, а теперь о главном. Вы, наверное, понима­ете, что Влад пытался уехать потому, что ему не хочется ни учиться, ни работать. Это его основной мотив. Подростки уходят и из благополучных семей, и от матерей, которые ради ребёнка разве­лись с мужем. Что же делать? Конечно, очень хочется заинтересовать ребёнка учёбой, полезным делом. Но ведь реализация такого интереса пред­полагает упорный труд, а подросток трудиться не хочет. Поэтому положительная стимуляция в дан­ном случае не работает. И, как это ни тяжело мате­ринскому сердцу, придётся перейти на отрица­тельные стимулы. Если сейчас этого не сделать, то получится ситуация, когда инфантил в 29 лет не ра­ботает, не учится, а сидит и целыми днями играет на компьютере. В перерывах между играми наве­щает холодильник. Мать никак не хочет лишить сы­на удовольствий. Она сидит на пенсии и работает, а на замечания других людей говорит: «Ну что, я сыну тарелку супа не налью?»

Умница Ирина, вы ведь понимаете, что боль­шинство людей работают не потому, что без рабо­ты жить не могут, а потому, что без неё и впрямь не прожить. Вот это ребёнок должен понять, чем раньше, тем лучше.

Как построить разговор с сыном? Объяснить, что сейчас вы не в силах изменить ситуацию. Но может быть, вам не приходят в голову какие-то ва­рианты, которые может предложить он? Постарай­тесь спокойно обсудить с Владом последствия возможных решений. Если мы поступим так, что нас ждёт? Если кардинальных решений найдено не будет, то тогда остаётся только одно: если не мо­жешь изменить ситуацию, измени отношение к ней. Надо смириться и потерпеть. А когда сын вы­учится и сможет зарабатывать деньги, вы вдвоём сможете что-то сделать.

Обязательно обговорите с ним, что может случиться, если он попытается уйти из дому. Без­домных детей мучают, насилуют, заставляют по­прошайничать. Пишу это, а самой страшно, но что делать, если сейчас это так.

После вступительных разговоров переходим к составлению договора. Лучше в письменной форме, но можно и в устной. Учёба для ребёнка та же работа, что для взрослого служба. Качество ра­боты оплачивается. Но с учётом возраста ребёнку платят не деньгами, а сразу материальными цен­ностями. Вы вместе составляете договор, что при­обретаете Владу за такие-то успехи.

Есть дети, которые говорят: ничего мне не нужно, оставь меня в покое. Ради бога! Но тогда компьютер - строго дозированно и никаких джинсиков, курточек и новых игр. Конечно, отка­зывать в еде 15-летнему подростку нельзя, но все сладости и лакомства разного плана должны быть изъяты.

Знаете, Ирина, меня сейчас удивляет позиция молодёжи. Многие почему-то уверены, что работа должна быть только по призванию, приносить ра­дость. В юные головки не приходит мысль, что для подавляющего большинства работа - это не сред­ство доставить себе какую-то радость, а просто средство более-менее сносного существования. Молодые люди часто уверены, что они-то уж так жить не будут.

Одна женщина своему 19-летнему сыну пред­ложила поучиться у неё делать ремонт. На что он с гонором ответил, что сам никогда ремонтом зани­маться не будет, а будет кого-то нанимать. Ну, и что? Сейчас ему 35 лет, работает охранником, у не­го двое детей и неработающая жена. Материаль­ное положение - мышь в холодильнике повеси­лась.

Но чужие примеры не убеждают. Поэтому убеждать мы не будем. Не хочется, но придётся прибегнуть к ультиматуму: выполнишь положенную работу - будешь иметь, то о чём мы договоримся. Нет - значит, нет. Выбор за тобой.

Ирина, дорогая, постарайтесь не подда­ваться на шантаж! Я знаю, как это трудно. Ребё­нок видел, как вы испугались, когда он сбежал. Могут быть повторные попытки вас запугать. Не показывайте своего страха, своей паники. Ради будущего ребёнка наберитесь мужества. В 15 лет он ещё сможет усвоить смысл формулы «кто не работает, тот не ест». Но если он несколько лет проживёт по-другому, никто его потом работать не заставит.

За ребёнком сейчас необхо­дим «зонтичный» контроль. Честно предупредите его, что вы еженедельно будете посещать школу с целью сбора информации. Вам это неприятно, но в родительском долге вообще мало чего приятно­го. Желаю вам мужества и терпе­ния. С искренней симпатией,

Галина Белозуб

Нежный возраст 12.10.2014 1124

Астролог общается со звездами

Астролог – это человек, специалист в области астрологии, который изучает это направление и применяет изученное на практике.